Инга Седова - поэт.
Живёт в г. Иркутске
***
Последний штрих: будильник под подушкой
(четвертый час утра), я слышу только сердце -
чужие ритмы больше не спугнут
мое желанье говорить с тобою
(со стороны покажется - молчать).
Тебя мне предрекали сны и строки
стихов, написанных случайно, между делом,
как будто про чужую чью-то жизнь, не про мою,
а оказалось - память
способна о грядущем говорить.
И мама, глядя на мои ладони,
вела по линиям и верила - ты будешь.
А я не верила - мне страшно было знать
и я предпочитала уклоняться
от четко вычерченной линии судьбы.
И к двадцати годам я твердо знала,
что лучше умереть, чем выйти замуж,
и что плодить несчастных нету смысла,
а дети вообще исчадье ада,
но, может быть, кого усыновлю.
Еще меня пугала перспектива
увязнуть в быте, стать одной из многих,
кто только о пеленках, о кастрюлях,
и вместо книг сплошные сериалы,
и приземление на женские стихи.
Мужчинам хорошо абстрактно мыслить.
Для них весь мир абстрактен после водки.
За это Букер им, а лучше Нобель,
чтобы слегка повысить алименты
"абстракции", носящей имя - Сын.
А тут попробуй отстранись, когда я слышу
два сердца там, внутри: одно погромче,
привычно топает и ждет, чтоб я заткнулась,
другое тише - робкое до дрожи -
твое, малыш, настойчивое сердце -
ты тоже ждешь, когда угомонюсь.
Прости, твоя мамаша заигралась
в свои игрушки - столбики и строчки.
Когда родишься, ты ее поставишь в угол -
к своей кроватке, и учить заставишь
стишки про мишку, зайца (Господи, помилуй!),
но для начала просто "Баю-бай".
Все разговоры с Богом - детский лепет.
Весь детский лепет - разговоры с Богом.
Я это поняла сегодня ночью,
когда впервые ты заговорил
своим настойчивым новорожденным сердцем,
и я засунула будильник под подушку,
закрыла форточку, чтоб улицу не слышать.
Чужие ритмы больше не спугнут
трех собеседников: тебя, меня и Бога.
