Галсансух Баатарын, поэт. Живет в Улан-Баторе.
КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ
Е.Рейну
Кто-то из центрально-азиатских крестных отцов
Сигарку зажжет в центрально-аймакском СИЗО.
Вспоминаются вдруг слова мыслителя Паскаля:
“Вот этот, учуяв свою слабость, ничуть не содрогнется”.
Старую ленту на широком экране в кинотеатре крутят:
В идеально выглаженных смокингах бандиты стреляются,
И бабы, изумительно-шикарные, ноготочки красят,
А за ними широчайшие постельки
Видны. Крестные отцы, крестные отцы…
Сердца их стучат: “Семья, семья”, и не снятся им сны
Вот уж вечность, и суетятся они, как рабы, и спешат, как курьеры.
Лишь со Временем они тягаются, а в дальнейшей жизни…
А дальше-то что?.. Вопрос – ребром, но в ответ есть-таки слова,
Хоть никто не поймет их истинного смысла, вот уж воистину
Жертвы кармы. Затравленные правдой. Гонимые духом.
И не ведает никто, как в сандáлом отделанном салоне “Линкольна”
Мчатся они с ветерком по Сингапуру, и как с “Хитроу”
В Лондоне, развалившись в бизнес-классе, взмывают они в “Конкорде”.
Знают об том только их ламы-наставники. Тех, кто на Арбате,
В “Дон Корлеоне” поужинав, возвращается к себе домой,
“Ганц Худагский” и Дорногобийский СИЗО с нетерпением ждут.
Крестные отцы не видят сны и непрестанно воюют,
Грозят, вожделеют, бьются насмерть,
Лишь со страстями своими совладать
Им не дано. Им – хладно-лицым, горяче-духим, черно-очкастым,
Никому не понятным и никого не понявшим.
Самые скрытные, от всех скрывающиеся, они понимают,
Что только благодаря холоду в крови они самые могучие
И в нынешний век мальчишки только с экранов увидят их…
Крестных отцов.
ИЗ ДНЕВНИКА МАРКИЗА ДЕ САДА, ЛЕЖАЩЕГО В БОЛЬНИЦЕ
ЗАРИСОВКИ ВЕЧЕРА С КУМЫСОМ
Быть непонятным – это начало того, чтобы быть понятным,
И быть совсем другим. Этот вечер, такой невнятный,
Станет концом мощных начал. Неужели с пятки Ахиллеса
И начались все больницы? Девушка с банкой кумыса
Ночь напролет мне снилась, и рьяно пытаясь проснуться,
Проснулся совсем мокрым я. Жвачка одна чудесная
Счастьем таким одарила. И насытила. И успокоила.
И стесненья навык растерял. Жаждал. И дождался.
Если ж смерть не конец, так где ж начало?
Вечерние блаженства – всего лишь вспоминания…
Когда лицо щекочет такой чарующий дышок,
Куда бросать я должен откушенный мною плод?
И через сколько лет портретом стану я на хадаке ?
И если, только-только сбывшись, теряют смысл мечты,
И смысла нету также в том, что мы сущностью чтим,
Пусть время остановится в сей миг. Кайф. ..
Насвозь промокли простыни. Оох…
Девушку с банкой кумыса. Скрипящую кровать.
Слова напрямик. Плечо с татуировкой.
Потом даже глаза твои закрылись. Не выдержали. Что утром
Проснется, верит каждый пациент.
Но не проснулись. А иные…
А в иные вечера так себе, сидишь – кумыс пьешь,
А по полу, полным-полно, ежики бегут. Ну, так себе…
