Баярма Занаева – поэт.
Живет в Улан-Удэ.
La strada
(Джельсомине)
Девочка странная с блюдцами вместо глаз,
взбалмошным морем, тонущим в этих блюдцах,
с рыбами, в медленном вальсе мрущими в этом море.
Девочка, волосы светлые, мне бы таких волос,
мне бы хоть половинку такой души,
Девочка, у тебя же в груди вопрос
бьётся порой вместо сердца, зачем у ширм
такие тонкие рейки? Как долог и хрупок гвоздь?
Зачем трубе и скрипичным струнам
такие печальные звуки, а в горле кость?
Но это настолько глупо, что лучше играй на трубе,
не падай с повозки и не поднимайся с колен,
сиди себе смирно, свисти свои песни в углу,
и если что-то прекрасно, глаза закрой,
твоё сердце не выдержит, просто закрой глаза,
и смотри на море, синее, как бирюза.
* * *
Я устала и скоро, наверное, выйду, пройдусь по улицам,
буду здороваться с каждым встречным в зелёных кедах,
буду заглядывать, не объясняя, в глаза и в добрые лица
долго смотреть, вывешивать фотки, короче, лето…
Я хочу, чтобы в каждых глазах оставался мой отпечаток,
чтобы встречный потом тоже видел с привкусом моря
синее море, а не какую-то лужу, и ни какую-то вату
вместо цветных облаков. И хочу, чтобы Оля
оставила пару полосок на радужке, чтобы Олеся
осталась где-нибудь в колбочках, палочках, а в сетчатке
как-нибудь Маша добавила Генделя лестницы,
немного вальсов и зонтиков в складках платья.
Я не знаю, хочу гвоздик и зелёных яблок, и морских портов,
и света в глаза до боли, и сожжённых солнцем полей, и соли,
и людей, которых ни разу, но почему-то скучаю, слов,
предложений, сложностью начинённых драмок,
и расписанных по минутам квадратов,
разрисованных женщин за тридцать, мужчин женатых,
и ручей, и родных невидимых городов.
***
Мне двадцать, а водку до сих не всегда продают,
однажды не продали спички, и я был в шоке,
такие дела, хорошо, что сегодня салют,
хорошо, что держу я сейчас твои тёплые руки.
Мне двадцать, я снова устал горевать, надрываться,
ты видишь, что перед нами трава не расти,
мне хочется взять и кого-нибудь как-то спасти,
или же, к чёрту, всем отомстить, за то, что мне двадцать.
Мне хочется взять и удрать, утонуть у Парнаса,
забиться в дупло и долбить до центра Земли,
мне хочется власти, вы поняли, хочется власти,
и всем бы было бы счастие в светлой дали.
Мне двадцать, и я нищеброд, нищебрат, бородат,
разбит на четыре угла, перетёрт и безумен,
я тихо ищу под ногами забытый Везувий,
но нахожу только твой бессмысленный взгляд.
