Екатерина Боярских – поэт, прозаик.
Лауреат всероссийской премии "Дебют" 2000 г., лонг-листер Волошинской премии 2010 г., шорт-листер (финалист) национального конкурса "Книгуру" 2012 г. Автор двух поэтических (2005, 2009) и двух прозаических (2011, 2015) книг, многочисленных публикаций в антологиях, сборниках, журналах, поэтическая пьеса поставлена Новым художественным театром и театральной студией "Начало" (г. Челябинск) и победила в номинации "Лучший спектакль" на фестивале-конкурсе имени В. Милосердова. Произведения переводились на английский и французский языки. В течение нескольких лет была номинатором, затем – членом жюри поэтической премии "Литературрентген".
ПРОСТАЯ ПЕСНЯ О РЕКЕ
Муха по небу идёт, как по потолку.
Ни один предмет не врёт на своём веку.
В речке дерево гниёт,
его сердце воду пьёт,
наверху трава растёт,
на сухом боку.
Ни один предмет не врёт водяной струе.
Виден каждый поворот водяной змее.
Её сердце воду пьёт,
её сердце воду вьёт,
вот оно – водоворот
у неё на дне.
Приплывает рыба-тень, гладит тень руки.
Ты беги ко мне весь день, от меня беги.
Верен каждый поворот,
моё сердце воду пьёт,
все предметы как пароль
от одной реки.
Сердце смотрит в глубину – это от любви.
Ты живи меня одну, без меня живи.
Вот оно идёт ко дну,
но оно идёт по дну…
Незабудки по бревну
реку перешли.
То, что больно вспоминать и не вспоминать –
повторяет ли волна эти письмена?
Вензелями по воде,
письменами по нигде,
очертаньем от людей
быть потом и нам.
Приплывает рыба-лёд в чёрной простыне,
но один предмет поёт в ледяной земле.
Моё сердце воду пьёт,
в сердце множество пустот,
ни одна из них не врёт,
но и правды нет.
***
Чей-то приёмник слышен на фоне гор.
Звук его не вмещается в разговор
тающих, убегающих с ледяной.
Не говори, говори, не со мной, со мной.
Всё это расстояние – это я.
Слушаю белый шум пространства и бытия,
и никаких прав, никаких вех,
только смотреть вверх.
Кто бы мы ни были… были ли эти мы?
Сколько угодно лиц наберу из тьмы.
Как-то звучим, а ветер нас бьёт под дых.
Звук улетает. Это сигнальный дым.
Где-то за ним, под ним, глубоко в горах,
плещет огонь молчанья, сжигает прах.
Звук его отрицает, но выдаёт.
Ветер в него плюёт.
Что-то соединяет туман и лес.
Это уже не ловится через треск.
Борется с рекой безнадёжных слов
весь мой улов, а там я и сам улов.
Преобрази, господи, поменяй -
так и просил, пока находилось сил.
Больше не говори за меня ни дня,
я и того, что было, не пережил.
Я и того, что не было, не сумел.
Я – ничего взамен.
Делал что мог. Не сделано ничего.
Голое, уличённое существо
радо бы потеряться за тишиной.
Не приходи, приди, не за мной, за мной.
…Не говори – ори, никого вокруг.
Это не отменяет, хоть и меняет звук.
Пусть он ляжет на тишину как шов.
Так хорошо.
ОСЕННИЕ ПЕШЕХОДЫ
Так мы и шли, осенние пешеходы.
Тихо шли, под ноги не смотрели,
что-то шуршали сами себе, как листья.
Я не вернусь, пока не увижу правду,
не обернусь, пока не настигну сердце -
что ж оно всё убегает и убегает?
Видели мир, который сильней дракона.
Видели свет, который сильней закона.
Видели дом, пробитый насквозь тоскою,
голым холодным боком упавший в реку -
да, но зато в нём малые рыбы жили
и плыли внутри деревья.
Так мы и шли в лимонном и бирюзовом
свете последних улиц внутри заката.
Видели птичий остов и птичий остров.
Верили, что любовь достигает неба.
Мы на стеклянной лестнице постояли,
дрогнули и рассыпались вместе с нею -
но продолжались. Ветки заледенели.
Было темно. Стало ещё темнее.
Так мы и шли, как ночь, и широким краем
падали на дороге себе под ноги,
да у кого-то мерцала звезда за ухом,
скрытая, находимая по приметам.
