Максим Кучеренко (род. 26 июля 1972, Г. Севастополь) — поэт, рок-музыкант, один из основателей и постоянный участник группы Ундервуд. По профессии – врач-психиатр.
Еловая лапа погладит чудно Чебурашку...
Еловая лапа погладит чудно Чебурашку, И чаща сомкнётся. И слёзы закапают в чашку. И первый подснежник пробьёт цепенеющий наст, Весна, я твоё приближение жабрами чую. И, будто таблетку, хватаю луну молодую И быстро глотаю. И прыгают звёзды из глаз.
Циклоны и бури, и снег, и метель в Старом Свете – Таков наш январь! Серой дланию к чистой монете Потянется туча и солнце закроет к заре. Но то ли февраль особливую важность почуял, Что дует он в форточку нашу студёные струи, Давая разгул заблудившейся зимней поре.
Я знаю что скажет в промокших ботинках синоптик – Что шар остывает, что климат кусает за локти Седой континент, и что мечутся бури в стаканах Его обитателей. Ходит дворняга понуро, И морду к луне и скулит про спасение шкуры, И ждут своей участи гриппом хворавшие куры.
Белое солнце пустыни
Я люблю до слёз наш дивный край,- Так Зухра шептала Гюльчатай,- И пески, и солнце – всё что есть, Весь наш быт и родовую месть, Паранджу, которую ношу – Сквозь неё я вижу и дышу.
Сообщала Гюльчатай Лейле,- Я зубцы считала на пиле, Знаю, что количество зубцов Соответствует числу моих птенцов, Все они за пазухой моей. Посмотри – мне с ними веселей.
Но Лейла вскричала Фатиме,- Что за гуманоид в темноте К нам приходит, требуя утех, Побуждая всех на свальный грех! ? Отчего он выпучил глаза! ? Что он пляшет, нах, как стрекоза?!
Фатима испуганной Гюльнар Тихо говорила: выйдет пар И кипучий остудят сосуд Государство, брак и Страшный суд. А пока разогревай его, Пестуй кундалини своего.
Улыбалась тихая Гюльнар, К Зере обращаясь в свете фар,- Сбит сегодня мною пешеход Слышу стук по бамперу, и вот – Он сперва стонал, потом затих, Много ещё будет их таких.
Зера не желала говорить, Человек, который жаждал пить, Друг её, закопанный в песке, Тот, чья жизнь была на волоске, Из пустыни головой торчал, Ждал и убедительно молчал. Но о нём заботился Аллах – Сухов шёл с лопатою в руках.
На что сие мне, милый друг?...
На что сие мне, милый друг? Вот куплена квартира, Вот в ней жена хлопочет, начался ремонт. Сатиры Ловкие с кувалдами ведут излом ландшафта, Освоено так много тысяч долларов. Ну, правда! И мне бы тешиться, возликовать вкруг начинаний тех, Но я ленив, я безразличен. Мой коммунальный грех Так очевиден. Непонятен домочадцам. И я стыжусь, Стыжусь как тот Обломов.
Беру такси, гоню на край, сажусь Где старый монастырь покорно смотрит в воду. Столь много лет, Сколь много долларов уходит в наш ремонт. И думы нет. Намёка даже нет. И на закат спокойно без коньячной дозы Могу смотреть чуть больше получаса. Какие берлиозы Кладут на партитуру музыку души? Какие глинки развернут печали Средь этих скал, где я гуляю с братом и девушкой, которую не звали?
И нужно возвращаться? Ну, уж нет. Не стоит возвращаться. Опять хрычи с кувалдами? Куда мне возвращаться?!! В нору постылую?!!! Уж сдохну на природе!! Всё плохо! ..
Сие стихия настроения… Пройдёт. Была бы кокаина кроха, Но я ведь не дышу отравою. Была бы куртизанка с мичманом, Да только не ходок в портовый я загул. Осталось тихо «Ом» Пропеть себе. Дождаться брата. Жену дождаться. Сесть опять за стол, Поднять вина в честь стен вновь обретённых. И запретить себе мечтать Что я монгол.
