УЛАН-УДЭ. Поэт. Родился в 1951 году.
Закончил Иркутский Университет по специальности филология. Работал преподавателем, журналистом, реставратором. Стихи начал сочинять еще студентом, но серьезно и систематически записывать с 1995 года. Печатал стихотворения в местных газетах, журнале «Байкал» и некоторых сборниках. Издал очень маленькими тиражами три сборника стихотворений: «Как сухая трава». Улан-Удэ, издательство писателей «Наран»,1998. «Мышь». Улан-Удэ, издательство писателей «Наран»,1999. «Татцельвурм». Улан-Удэ, издательство «Злой заец» 2006. Проза: статьи, очерки, рассказы напечатаны в местных газетах и в большинстве своем не собраны.
СТАРУШКА И ШИЗИК
Зимний воздух туманный и сизый.
Дует от не заклеенных рам.
Так и жили старушка и шизик,
Неразменный ее квартирант.
Хлопотала старушка с рассвета.
Шизик многое в ней не любил.
Не здоровался с нею за это,
За квартиру и стол не платил.
А старушка была уж довольна,
Хоть сама оставалась живой -
Шизик бил ее долго и больно,
Коль не шел ему в душу покой,
Но она про побои скрывала,
И когда бы к ним кто ни забрел,
Очень ласково всем объясняла:
Мол, ударилась мордой об пол.
Синяки по старушке свистели,
Как цветочки в саду по весне.
Шизик, утром проснувшись, с постели
По квартире бродил как во сне,
Думал все необъятную думу,
В папиросном качаясь дыму,
Чтоб без внешних усилий и шуму
Власть над миром досталась ему,
Чтоб одним мановением мозга
Он народами повелевал,
Чтоб весь мир, словно куклу из воска,
Он пальцами железными мял.
Страх, что выгорит это не скоро,
Вырывал из груди его стон,
Волочились по пыли и сору
Вязки грязных солдатских кальсон,
А старушка с утра у корыта,
Рушил пену сквозняк от окна,
Пусть уж лучше немножко побита,
Чем все время одна да одна.
ПАТЕФОНА РАСТЛЕННЫЙ ГОЛОС
Дали мальчику по соплям,
Напинали ему под говно.
Он стоит на морозе, упрям,
И глядит в роковое окно.
Там мурлыкает магнитофон,
Там вино, полумрак, интим,
А в ушах унизительный звон,
Будто кто-то смеется над ним.
Вот возьму сейчас пистолет.
Стук. Откройте! И вдруг: тишина.
Только всхлипнет слегка на столе
Недопитая рюмка вина.
И она перед ним на полу,
На коленях, с мольбой: пощади.
Бах-бабах! И обидчик в углу
Расшеперился с пулей в груди.
Или лучше: красив, бородат
(Незаметно промчатся года),
На французской актрисе женат
Загляну на минутку сюда
Я, уставший от роли вождя
(Лондон, Дели, Париж, Амстердам).
Мальчик болью играет, водя
Языком по разбитым губам.
ИЗ-ПОД ГЛЫБ
Вот бухгалтер. Красивый и гладкий.
Он в своем кабинете сидит,
Пишет столбиком цифры в тетрадке,
Ручку «Феликса» с хрустом вертит.
Быть желая замеченным свыше,
Как машинка работает он,
Только вдруг неожиданно слышит
Из-под пола таинственный стон.
Вмиг у «Феликса» ручка застряла,
Вычислений запуталась нить.
- Это кошка орет из подвала,
Надо будет их всех отравить.
Но таинственный снова и снова
Повторяет стенанье свое.
- Неужели в подвале корова?
Сколько ж яду пойдет на неё?
Тут, в кулак сконцентрировав волю,
Весь готовый к труду и борьбе,
Взвыл бухгалтер: – Вылазь из подполья,
Говори, чего надо тебе?!
- Как мне вылезть. Убит и ограблен, -
Из-под пола донесся ответ –
Я лежу тут придавленный камнем
Вот почти уже семьдесят лет.
А чего убиенному надо:
Выпить? Бабу? Пожрать? Закурить?
Все не надо. Одна нам отрада –
Из-под пола тихонько скулить.
СТРАШНЫЙ СЛУЧАЙ В УЛАН-УДЭ
Увы, как счастье иллюзорно,
И озверев не по годам,
Маруся плод любви позорной
Сложила в черный чемодан
И на вокзал бежит в волненье,
Чтобы позора избежать,
И в недрах камеры храненья
Скрыть чемодан и убежать.
Пока она ячейку ищет,
Чтоб в ней запрятать свой позор,
Крадется к ней один из тыщи,
Один не в меру прыткий вор.
Он чемодан пододвигает
Тихонько в сторону свою,
А сам вот так соображает:
«А где же я его пропью?»
Забыв про горе и позор
Маруся криком закричала:
« Ой! Ой! Держите это вор! »
И в вора пальцем указала.
Вот-вот толкучка соберется,
Сотрудник мчится вдалеке.
И робкий вор, как рыбка бьется
В большой Марусиной руке.
Свое забыла преступленье,
Скажи Маруся для чего?
Ведут вас вместе в отделенье
Тебя и вора твоего.
Теперь. когда всем стало страшно,
Раскроем карты наконец:
Милицанер, вора поймавши,
Был плода этого отец.
Когда явились понятые.
Он с чемодана сбил замок
И слезы с глаз смахнув скупые,
Шепнул: « Зачем ты так, сынок.»
Тут кабуру он расстегает
Наган оттэда достает,
В Марусю пулею стреляет,
Вора за шиворот берет
И, длинным дулом в брюхо тыча,
Он говорит ему: « Дурак!
Ты б мог подобную добычу
Толкнуть хотя бы за пятак?
Но я ведь тоже виноватый,
И я себя сейчас убью
За то что я, подлец проклятый
Не создал верную семью,
Что я, мундиром прикрываясь,
Толкнул девицу на разврат! »
И он, слезами заливаясь,
По сердцу выпустил заряд.
Судьбы свершилось начертанье:
Три трупа рядышком лежат,
А вор, избегнув наказанья,
Спешит работу продолжать.
Пред ним раскинулся широко,
Шумит ночной Улан-Удэ,
А, он веселый, как сорока
Спешит туда, куда и все.
***
Ура! В садах вовсю цветочек!
А соловей, как заводной!
У Веры Павловны из дочек
Уж нету целой ни одной.
Смех, шоколадка, и с размаху
Ударил в грунт последний лист:
У Машки – муж,
У Лельки – хахаль,
А у Анфисы – си-
фи-
лис.
Весна! Любовь! Ау! Куда ты?
Куда ни кинь – как гром: зима…
У Веры Павловны растрата
И вероятная тюрьма.
