МОСКВА. Филолог, поэт. Родилась в 1968 году.
Окончила МГУ им. Ломоносова, филологический факультет, специализация – древнерусская литература. Публиковалась в коллективных поэтических сборниках, альманахах, журналах «Кольцо А», «Книголюб» и др. В 2012 году вышел первый сборник стихов "Мне не идет весна" (издательство «Тровант», Троицк). Живет в Москве.
Пять сигарет
Первая
Выдох решительный. Шаг из тепла в мороз.
Сдобный румянец, выглянувший из шали -
и растревоженный улей стеклянных ос
налетает и жалит.
Дым из коротких белых бумажных труб
ос не пугает. Дым – это только повод,
чтобы увидеть овал обветренных губ,
выдувающих слово.
Вдох осторожный (закашлялся – и погиб),
с дымом и смехом смешан, царапнет горло.
Мимо спешат прохожие, словно враги,
захватившие город.
Чуть зазеваешься, рот не прикрыв рукой –
мысли чужие, радости и печали
в солнечное сплетение, глубоко
залетают и жалят.
Вторая
Мороз выводит нас из транса
неторопливых разговоров,
сужая личное пространство
до толщины пуховика.
По хрупким пальцам из фаянса,
по белым лицам из фарфора
огни спешащей мимо трассы
бегут, как красная строка.
Пытаясь как-то удержаться
от неприятной тонкой дрожи,
в фаянсовых звенящих пальцах
мы прячем красные огни.
Пространству некуда сужаться -
до толщины замерзшей кожи
под коркой розового глянца
его границы сведены.
Выглядывая осторожно
из окон глаз своих наружу,
мы ловим выраженье то же
в чертах похожего лица,
и снова прячемся под кожу,
и наблюдаем равнодушно
за ситуацией дорожной
внутри Садового кольца.
Третья
Прогуливаясь друг у друга в памяти,
вытаскиваем разные слова,
как фокусник – цветы из рукава,
и учимся какой-то новой грамоте.
Потребность в общих темах – вот зависимость
сильнее, чем желание курить.
На брошенное «А поговорить?»
меняется легко любая письменность.
Полцарства за коня и собеседника,
за голос, не натянутый струной,
за то, что «Вы больны, увы, не мной»,
а кем-нибудь из города соседнего.
Из разговора, пустотой блаженного,
как фокусник – цветы из рукава,
вытаскиваем новые слова,
из них не составляя предложения.
Четвертая
Слова завернуты в намеки тонкие,
бумаги папиросной тоньше.
Хожу по краешку, по самой кромке я,
за мной – утонешь.
Змеятся трещины по всей поверхности
почти прозрачного асфальта.
Я в этих тонкостях любви и верности
не виновата.
В промерзшем воздухе слышней молчание,
звенит в ушах, перекрывая
спешащих в стойло машин мычание
и крик трамвая.
И остается лишь в глазах безвыходно
прикрыть ресницами печали,
и губы трубочкой сложить, и выдохнуть
кольцо на палец.
Пятая
Выходят на улицу с лицами заговорщиков
большие поклонники непопулярных привычек.
У них по карманам полдюжины хитрых отмычек
от вашего сердца, желудка и позвоночника.
Чтоб меньше зависеть от силы земного трения,
они выбирают ботинки на толстой подошве,
берут за привычку всегда говорить о хорошем
и даже не спорят ни с кем о вреде курения.
Выходят на улицу, двери толкнув тяжелые
(кто делает только такие пудовые двери),
из области тонких, почти невесомых материй
ныряя в реальность – солдатиком в жидкое олово.
У них по карманам слова до поры припрятаны,
и бисера горсть, и поваренной соли немного –
смотря для кого посыпать им придется дорогу,
её ледяные подъемы и спуски горбатые.
Выходят из образа трогательных мятежников
большие поклонники, в общем-то, вредных привычек,
себя заключают в объятья удобных кавычек,
и даже не ищут ни смысла, ни пыла прежнего.
