БРАТСК. Поэт.
* * *
Да, я тебя отпускаю,
Как будто с моста и в воду.
Пусть завтра до слез растаю –
Сегодня даю свободу.
И пусть мне сказать посмеют
О глупости третьи лица,
Число лепестков космеи
Не хочет на три делиться.
Я падаю и взлетаю,
Обжёгшись, дую на воду.
Да, бог с ними, с теми цветами.
Сегодня – даю свободу.
* * *
Что-нибудь о любви,
Что-нибудь о зеленом и синем.
Там поют соловьи
И от ветра трепещут осины.
Что-нибудь о разлуке,
О солнечном блике оконном.
Не заламывать руки
От боли и страсти легко мне.
И пускай надо мной
Даже небу дождем не пролиться.
Стану я тишиной,
Стану простенькой песней синицы.
* * *
Хочется в зеркало посмотреть…
и увидеть себя.
Только пощечине не гореть
До сентября.
А в сентябре, вот такая блажь –
лету конец.
Лижет волна пустынный пляж
как леденец.
Хочется в зеркало посмотреть
и увидеть – тебя.
Только свече восковой не гореть -
до сентября.
А в сентябре – упадёт листом
да по щеке…
все мы в дороге – кто с крестом,
кто налегке.
Хочется в зеркало посмотреть
и увидеть … а что?
Лужи замёрзшие во дворе,
люди в пальто.
* * *
Пусть мы не те,
и дни – не те,
И жизнь кружится в пустоте
Зеленоглазым паучком…
Дождей осенних канитель…
Почти октябрь, почти метель…
Шлейф паутины в высоте,
Дым, запах шашлыка с лучком –
Как знак, что будет всё пучком!
* * *
Клавиши белые, клавиши черные…
Нашей разлуки виньетки точеные
Что-то такое выводят из Фауста:
Остановись? Оглянись?...Ну, пожалуйста…
* * *
А помнишь, я была – другая
Каких-то десять лет назад.
Зачем же ты меня ругаешь
И с нежностью глядишь в глаза.
Так сказка обратилась былью.
Так море возвратилось пылью
Так денно-нощно, нощно-денно
Становятся песчинки пеной.
* * *
Я могла бы пройти по стеклу.
Я могла бы сойти за поэта…
Только звезды не жмутся к теплу,
Отрешенно надеясь на лето.
* * *
Все рассказаны сказки
и расставлены точки…
И в чужие салазки
сели Евины дочки.
И с горы полетели,
задыхаясь от ветра…
Это им не тефтели
тырить в емкость из фетра.
Всё, казалось бы, в шляпе –
козни были да сплыли…
Расскажи маме-папе
как мы все жили-были.
Как мы все спали-ели,
тайно верили в сказки,
как в чужие салазки
дочки Евины сели.
* * *
Белое тело берёз,
красное – сосен.
Бог же меня понёс,
поднял – и бросил.
Вдоль языков дорог
стены молчанья.
И не туман – парок
над Иван-чаем.
Если закрыв глаза,
в образы вникнуть.
Где-то там стрекоза –
над земляникой.
Где-то шмелей и пчел
нежные пули…
Только я – не причем
в этом июле.
* * *
Б. Аюшееву
Белые спины камней
жмутся к подошвам…
Ну же, иди ко мне –
след припорошен
розовым чабрецом,
старою хвоей…
Руки, взметнув кольцом
над головою,
хочется в трав приливы
медленно падать,
на языках крапивы –
капельки радуг…
Леса зеленый дым,
обыкновенный
день,
на стекле воды
трещинки пены.
* * *
Утро серое – не в строку,
Но, не зная с душой разлада,
Так бессовестно белокур
Одуванчик чужого сада.
Словно капля дрожит строка…
Упадет, лишь подует ветер:
Мальчик дразнит в саду щенка,
Рыжекудр и по-детски светел.
Лист упал…и лежит у ног,
Как подачка или награда…
Как бессмысленно одинок
Одуванчик чужого сада!
